Михаил Александрович Скобелев.
Родился 1974.02.11 в
Берегово(Закарпатье).
Закончил в Тольятти школу искусств на факультете
истории искуств, малой пластики и графики.
В 1992-ом, по собственному желанию
ушел в армию.
1992-ой год - Таджикистан; медаль за "Боевые заслуги" и "За
Отвагу".
Декабрь-январь 1994-1995-ГО Грозный - 2-я медал за отвагу...
С
1996-го по 1997 - школа младшего офицерского состава при Рязанской Академии
Военно-Воздушных сил.
1997-1998- собирал мины . Дубровник, Сарайево. Медаль
ООН. Медаль венгерской армии - За Боевие заслуги.
1998. Ирак.
наблюдатель(официално журналист). Договор об неоткрытии огня и отказа от террора
до высадки американцев. Медаль венгерской армии(вторая) - "За Боевие
заслуги".
Ушел в легион.
Француззский Легион. Служил до сентября 1999-го.
(Во франции получил медаль, будучи легионером 2 класса - за отличие в
службе)
В сентябре дезертировал из Легиона. В Махачкале организовывал
дагестанское ополчение. Без помощи РА отбили ваххабитов.
За заслуги получил
орден "За заслуги перед Россией".
В декабре 2000 , в составе расстреляного
Пензенского ОМОНА погиб его лучший друг. (Его сына он воспитывал после гибели
друга).
Организовал реид в Чечню(неофициально), получил "Орден Мужества", за
эту акцию.
Будучи Русским Офицером, он считал своей долей, и своей гордостью - честь,
достоинство, свободное мнение и чистоту рук.
В составе 45 ОРП воевал с
11.12.94 - по 17.08.95. Имел две контузии и два ранения(осколочное,
ножевое).
Получил гвардейский значек.
Согласно его просьбе его прах(после
кремации) будет доставлен Домой(в Россию), и будет спущенн в Волгу.
С аэродрома Истре, что неподалеку от Марселя С-160-ый Трансаль взлетел, унося
в своем чреве нас на место нашей службы. Наша маленькая компания воодушевленно
укладывала свои вещмешки, начиная перелет. Примерно через два часа полета мы
прилетели на Корсику. Я впервые покидал пределы Старого Континента. Нет, я
конечно, все еще в Европе, но у французов этот остров уже является заокеанской
территорией.
Выгребаем из самолетов, все еще в тех шинелях, которые в такую
холодрыгу по уставу положены на континенте. Но в этих климатических условиях эта
фигня - довольно теплая одежа. Здесь, на Корсике, расположенной примерно на той
же широте, что и Рим нас встречает по весеннему жаркая погода. К чести шинели
стоит сказать, что это весьма полезная штуковина. Она способна впитать в себя
около 15 литров воды, но тело солдата продолжает находиться в тепле, не ощущая
ничего из этой проклятой мокроты.
Естественно все суетятся, бегают, орут -
безмозглое столпотворение в которое еще и капралы подливают масла. Но это вполне
естественно: если хаос и тугоумие называют порядком : будьте спокойны - вы в
армии.
К этому стоит добавить, что наше знание языка - мягко говоря -
оставляет желать лучшего, независимо от того, что французский в нас
вбивали(дословно) четыре месяца подряд. естественно, что по этой же причине мы
многое из того, что нам говорят не понимаем. А если быть еще точнее - даже очень
важные для нас вещи не всегда доходят до нашего сознания.
Ждем автобус,
который перевезет нас в северо-западную часть острова (мы находимся на восточном
побережье). Место дислокации нашего полка Кальви. А мы приземлились в Солензаре,
одном из аэродромов армейской авиации.
Пока ждем, в небе над аэродромом я
замечаю силуэт Миража-2000. На бетонку приземляется без контрольного круга, под
большим углом. Здорово! За ним следует учебный самолет типа Зефир. Последний
легко спутать с чешским Дельфином Л-29, настолько похожи эти две машины.
Но
вот пришел гонец, и сбивчивым голосом изрек весть. Ночевать буем тута.
Позже
узнаем, что наш автобус задержала толпа митингующих крестьян, где-то в центре
острова. Землепашцы разбили и спалили новенький, двухдневный автобус. Про себя
удивляюсь, почему легион позволяет каким-то работникам от сохи уничтожать
собственность армии? Ведь если верить нашим отцам-капралам: мы самые крутые
парни в мире!
Сержант-шеф, сопровождающий нас, прибыл из полка. Он забирал
нас в Истре, после того, как мы после четырехмесячного курса молодого бойца
покинули Кастелеонодари. Нашу судьбу - кто и в каком полку будет служить -
решали в Обане. Я, как один из 10 лучших, закончивших курс, написал заявление с
просьбой направить меня к парашютистам, считая это делом чести (т.к. в России и
Венгрии уже отгорбатился в местных ВДВ). Свершилось чудо - мои чаяния (как ни
странно) совпали с нуждами легиона (что случается крайне редко). В отделе кадров
уже лежал список новобранцев, необходимых парашютному полку (в нем было и мое
имя). Кроме меня еще 14 человек были направлены на Корсику.
Сержант-шеф
построил нас, и заявляет, что для новоприбывших существует старый обычай. Те,
кто прибывают на Корсику, выкидывают в море значки своего прежнего полка (т.к. в
основной своей массе раньше народ перевозили кораблями). Мы прилетели,
следовательно, дань традиции должны отдать здесь и сейчас. По мне было бы
интересней, если бы свои значки мы бы выкинули из открытых дверей самолета.
Стильно! Но не думаю, что пилоты разделили бы мою точку зрения.
Снимаем
значки с формы. По приказу выкидываем их подальше в кусты. Летят значки 4. полка
Иностранного Легиона и значки 3. роты новобранцев. Жалко, хотел их оставить, для
истории, хотя с другой стороны - правда это только символично - мы освобождаемся
от кошмарного груза последних четырех месяцев, проведенных в Кастеле. Может
когда-то кто-то найдет эти значки в кустах.
Нас быстро размещают на базе,
расположенной возле летного поля. Неожиданно для себя ощущаем легкость свободы,
т.к. нас оставили без надзора! За последние четыре месяца у нас и 10 минут
свободного времени не было: даже жрать и срать приходилось по приказу. Так что
понятие свободного времени для нас нечто новое и незнакомое. А все, что
незнакомо у новичка-легионера вызывает настороженность. На весь оставшийся вечер
лишь ужин является обязательной программой.
Получше приглядевшись к базе
замечаем разительную разницу между ВВС и Армией. Естественно язычок весов явно
тянет в пользу ВВС, как и во всем мире. Прогуливаясь по базе, видим, что солдаты
в свободное от работы и службы время ходят в гражданском.
В память о
героическом, как нам сказали, прошлом выставлены снятые с вооружения Ватюр,
Оураган и Мираж-3. Как и в других точках Земного старое железо призвано
напоминать о связи времен.
На самой базе не замечаю никаких действующих сил
ВВС. Вероятно, аэродром функционирует лишь как перевалочная база.
После ужина
нам разрешают пойти в кантин (буфет-магазин). Для нас это тоже все еще необычно
(в Кастеле каждое разрешение на посещение кантина было как манна небесная). Из
столовой выходим в приподнятом настроении, без надзора. Будучи будущими
легионерами-парашютистами готовы лопнуть от чувства собственной значимости -
весь мир в наших руках!
Одно из близлежащих зданий выглядит примерно так, как
по нашим понятиям должен выглядеть кантин. Заваливаемся, и довольно поглядываем
друг на друга. Обстановочка шикарная, везде кожаные кресла, за стойкой бара
навалом хорошего выпивона (барменша тоже средней страшности).
Посетители
сидят, глазеют на нас. Кавалькада форм, значков, погон. Есть тут и летчики, и
жандармы, и хрен его поймет еще кто. Как ни странно, но нам даже не бросается в
глаза, что мы видим исключительно офицеров и прапоров (ажутант). Один мой
приятель из русских со словами:
- Подвинься, браток! - изгоняет полковника в
синей форме с насиженного места. Усаживаемся и с довольной мордой посасываем
пиво. В баре немая сцена.
Неожиданно с грохотом открывается дверь и влетает
наш орущий сержант:
- ВОН! Строится перед зданием!
На улице доводит до
нашего сведенья, что в это здание младшим чинам, включая сержантов, вход
заказан. Запретный плод, тесезеть.
Да, и это неплохо начинается, думаю про
себя. Не успели прилететь, а по мозгам уже получили.
Топаем на другой конец
базы, где находится кантин рядового состава. Здесь те же дикие взгляды,
французские солдаты в гражданской одежде с десяти сантиметровыми шевелюрами
режутся в бильярд. А мы все в парадке и длина волос максимум 10 миллиметров. Как
те самые бильярдные шары.
Моих товарищей подпирающих стойку бара ждет
очередной сюрприз: на территории базы рядовому составу продажа спиртного
запрещена! Мы, естественно, премного удивлены, но делать нечего. Некоторые из
моих друзей не в силах совладать с собой от возмущения. Придется свыкнуться с
мыслью, что это не база легиона. В подпорченном настроении бредем спать. Завтра
нас ждут великие дела.
На следующий день опять загружаемся в Трансалль.
Естественно сначала ведем неравную борьбу с нашими вещмешками. У каждого
человека их как минимум два. В них надо умудрится упаковать весь наш скарб:
начиная с зубных щеток, заканчивая формой и второй парой обуви. Вещмешки
напоминают матросские мешки, или чэлы для парашютов (вероятно форма
позаимствована именно оттуда). Этот хлам называется ТАР сумкой.
Полет для нас
приносит несколько сюрпризов: летим на малой высоте, в 2-300 метрах над морем,
придерживаясь береговой линии облетаем Корсику. Половина нашей компании кайфует,
половина блюет.
Резкие повороты, и тряска от турбулентных воздушных потоков
основательно подвергли испытаниям и мой желудок. Тошнота начинает проходить, как
только имею возможность посмотреть в иллюминатор. Наслаждаюсь диким танцем гор и
моря. Естественно, они стоят на месте и мы двигаемся, но зрелище говорит об
обратном. Здорово. Я уже, признаться, отвык от таких полетов. Все эти
военно-транспортные птички колбасит на таких высотах не по-детски. Сзади кто-то
с грохотом падает с сиденья. Все ржут. Заходим на посадку.
Некоторое время
спустя тряска резко прекращается - напоминающий американские горки полет
подходит к концу. Слышу, как выпускают закрылки, мягко, под малым углом
спускаемся на бетонку. Небольшой щелчок шасси об бетон. Еще не успели
остановиться, а уже открывают рампу, на которой закреплены наши мешки.
Наслаждаемся свежим воздухом и вытягивая аки жирафы свои облезлые
шеи.
Осматриваю окрестности и наслаждаюсь зрелищем, которое потом еще долгие
годы будет снится по ночам. Огромные синеющие горы, шапки снегов на вершинах -
это первое, что бросается в глаза, после прибытия на место новой службы. Именно
они доминируют над окрестностями и с трех сторон подступают к аэродрому. Я бы с
большим удовольствием поглазел бы на это зрелище, но капралы уже дерут свои
глотки.
- На выход! Выгружаемся!
Хватаем свои двадцатикилограммовые мешки,
бежим в припрыжку, спотыкаемся, мешаем друг-другу, матюкаемся в пол голоса.
Отовсюду слышится сдавленное ,,курва,, - первое интернациональное слово, которое
моментально запоминается новобранцу легионеру. По ходу замечаю, что спешка не
только дуростью капралов мотивированна. На краю бетонного поля уже выстроились
экипированные, готовые к прыжку парашютисты. Мы же, обливаясь потом, загружаемся
в ожидающий нас автобус. Выруливаем, и он везет нас в гарнизон. Через десять
минут из автобуса видим сверкающее, искрящееся море. Добравшись до цели читаю на
воротах:
Camp Raffalli, 2. REP.
Въезжаем на объект. Проезжаем идеально
убранный плац, подкатываем к зданию, где размещаются новобранцы. Со скоростью
света выгружаемся, по ходу дела выслушиваем отеческие замечания
сержанта-итальянца.
По его мнению - это лучший полк, поэтому и вести себя мы
должны соответствующе. Правда во время бойкого повествования он забывает свое
мнение подкрепить каким-либо сравнением, поэтому не совсем ясно, что он имел в
виду: легион, французскую армию или весь мир. Мысленно посылаю его... скажем в
Пиззу.
Затем нам устраивают экскурсию по базе. Это тоже старая традиция. К
счастью вещмешки оставляем перед корпусом, хотя в Кастеле пугали, что тащить их
придется (это чтобы особо не скучать). А я, дурачек-то, именно поэтому старался
распихать свои манатки по двум мешкам. Наивная душа.
Показывают корпуса - где
какая рота, столовую, спортивные объекты, корпус подготовки парашютистов и
многое другое.
В довершении всего подводят нас к недавно выставленному макету
Ц-160. Здесь мы для разнообразия отжимаемся до потери пульса. Естественно в
парадках. Не дай бог слетит кепи с головы - п**дячек огребет сей индивид
немеряно.
По ходу дела над базой начинают выпрыгивать те парашютисты, которых
мы видели на аэродроме. Прыжковая зона начинается сразу за оградой объекта. Думы
темные и нехорошие одолевают меня: забор, деревья, здания - все-все может стать
причиной серьезных проблем, если, ни дай бог, случится какая-то ошибка при
десантировании и прыжковых расчетах.
Особо скверным для нас является еще один
наблюдаемый феномен: приземляющиеся в каких-то ста метрах от нас парас уж
слишком быстро достигли земли. Скорость спуска намного выше, чем у всех тех
парашютов, с которыми я когда-либо имел дело! а еще и судя по внешним признакам
управлять ими практически невозможно. В боевой обстановке, естественно, это
огромный плюс - солдат-парашютист намного меньше времени является пассивной
мишенью. Но я буквально чувствую, с какой силой припечатывает к матушке-Земле
сила гравитации, слегка замедленная этим лоскутом, гордо обзываемым
парашютом.
Наш итальянец тут же начинает экскурс в тонкости
десантирования:
- При приземлении ноги ВСЕГДА должны быть вместе! Компри?
(Понятно?) В прыжковой зоне передвигаться лишь бегом! Компри?
Да компри,
компри, думаю про себя, не первый год замужем.
Корпус, в котором нас
разместили, удобствами особо не блещет. Всех нас разместили в одном помещении,
на кроватях-этажерках начинаем разбирать свой хлам.
После обеда прибыл
польский капрал-шеф, чтобы принять руководство над нами. Он же и объяснил, что
вместо макаронника у нас будет инструктор-бельгиец. Он нас будет готовить по
полной программе парашютной подготовки. Только после прыжковой практики направят
по маршевым ротам, на места нашей дальнейшей службы.
Сержант-шеф с нами будет
лишь в рабочее время, а вот капрал-шеф будет повышать наш моральный облик и
профессиональную занятость в течении 24 часов. Понятно, опять будем "трудовыми
резервами". Опять скучать не придется, итить.
До прибытия бельгийца надо
ждать еще несколько дней, следовательно, наша основная подготовка опять сводится
к маршированию, бесполезной уборке территории и корпуса, песнопениям и
аперитифам перед приемом пищи. Последнее - это отжимание, подтягивание и
упражнения на пресс перед обедом и ужином.
От песнопений мы уже настрадались
в Кастеле. Из за незнания языка очень тяжело даются непонятные уху нормального
человека тексты. (Мне проще: спасибо родителям и школе - французским владею
неплохо. Но об этом стараюсь особо не распространятся. Лучше многое слышать, чем
много говорить. Один из основных постулатов разведки.) Возможно, именно изучение
языка и преследуется этими хоровыми капеллами. Кроме того - как нам объяснили
мудрые капралы - совместное пение служит воспитанию товарищества, коллективизма
и взаимовыручки (?). Сплошное камарадри.
У меня имеется другая версия всего
происходящего. Этими песнопениями очень даже неплохо можно мозги промывать. Еще
в Кастеле, во время четырехмесячного курса предподготовки, я научился отключать
процесс мышления. Шел себе в строю, песни пел, даже не зная какой куплет
исполняется (чисто на автопилоте), не замечал ничего из окружения. Текст песни,
как на пластинке или в баре-караоке, в моей башке шел сам по себе, а другая
часть мозга была занята другими делами. Мои мысли витали абсолютно в другой
точке мира. Естественно о том, о чем я тогда думал, никому не скажу, но три икса
и Оскар на порно-фестивале был бы гарантирован.
То же самое было и
сейчас.
Учим марш полка, а кроме того две песни из репертуара 1. компани,
куда мы попадем после ПДП. По крайней мере я так думаю, раз и сержант-шеф и
капрал-шеф оттуда.
В данный момент думается, что попадем в 1. компани (хотя в
Кастеле говорили, что будем в 3.). Значит не все так просто.
Одну из песен
поем по-немецки. Ее предыстория начинается в конце 40-ых, начале 50-ых годов 20
века. После 2 Мировой мясорубки почти весь легион состоял из немцев. Здесь
возможно несколько причин. Ветераны, прошедшие через всю войну, больше ничего не
умели делать, только воевать. Следовательно, вступили в легион, к великой
радости французов, которые никогда не отличались хорошими боевыми качествами, да
и солдаты они не ахти. А другую причину я вижу в том, что эти люди не видели
реальных перспектив для жизни в уничтоженной, разрушенной, побежденной и
униженной стране.
Возможно, многим пришлось спасаться и от правосудия. Многие
военные преступники нашли убежище именно в легионе. Ведь после войны, без
разбора, страны-победительницы всех членов СС объявили военными преступниками,
даже не задумавшись о том, что многие из них были всего лишь фронтовыми частями.
Да и просто решили отомстить Ваффен-СС за те прекрасные боевые качества,
благодаря которым наводили ужас на своих противников. Многие из этих
немцев-легионеров никогда не вернулись домой: их поглотил ад алжирской и
индокитайской войны.
Очень большая часть песен легиона - немецкие солдатские
песни, которые переписаны на французский лад. Французы, слыша песни пришельцев
адоптировали их к условиям легиона. Я лично опознал и "Старую Мельницу" и "Был у
меня товарищ" и "Лили Марлен". Некоторые капралы-интеллектуалы премного
удивились бы, если бы я им спел первоначальный текст "Марс Кепи Блан". Это
немецкая "Панцерлид".
Значит поем. Нашему немецкому товарищу гораздо легче
запоминается текст песни. Улыбается, юберменш. Никак дедушка научил. Наши
франкоязычные (франкофоны) ломают язык с недовольной миной. Ничего, красавцы,
прочувствуете на своей шкуре, каково глупо зубрить песню, не зная языка, да еще
и по указке, под зорким надзором капрала.
Значит поем. Утром, днем, вечером.
Когда идем жрать, и когда возвращаемся. Наша хоровая капелла в восемнадцать рыл
не ахти какой хорал. Скажем откровенно - дерьмовый мы хорал. Кто-то из наших
окрестил коллектив художественной самодеятельности "хором евнухов".
Если наш
капрал недоволен, тогда начинаются экзекуции. Бегаем, ходим на корточках,
приседаем, отжимаемся. К сожалению довольно часто. Поэтому в столовую приходим
почти всегда с опозданием. Когда бредем с заунывными напевами вдоль
какого-нибудь корпуса, из окон почти всегда слышатся смех и малоприятные
замечания. Но нам все это по фонарю, уже успели привыкнуть.
Как я уже писал,
на пост будущих парашютистов нас выбрали 15 душ, но группа наша разрослась до 18
единиц малоуправляемой техники. Просто к нам направили еще три человека. Один
капрал и один легионер первого класса два года отслужили в Джибути, и перевелись
в этот полк. Капрал когда-то начинал свою службу в этом полку, а потом был два
года в миссионе, в Африке. Срок тамошней службы закончился, и вот теперь он
вернулся к парас. Но для продолжения службы, что вполне естественно и понятно,
необходимо продлить первоначальный, пятилетний контракт. Он уже несколько лет
назад получил свой значок парашютиста, но для продолжения службы снова должен
пройти базовый курс обучения.
Легионер-словак после базового курса попал в
Джибути, а уже потом попросил перевод в прежний полк. Третий чел, англичанин,
был из предыдущего контингента новобранцев, но из за травмы вынужден повторить
весь курс обучения сначала.
В первый же день вижу две знакомые морды в
столовой. Присматриваюсь к именам на форме. Нет, имена другие, но морды ни с чем
не спутать. С одним из кентов, венгром, под Сараево вместе мины собирали.
Другая, ни с чем несравнимая ряха принадлежит моему бывшему солдату из
Российских ВДВ. Да, мир тесен! И они узнают меня. Переметнулись парой слов,
улыбаемся. Всегда приятно встретить знакомые физиономии. К сожалению, времени на
обширные дебаты нету.
Последующие дни тоже проходят под эгидой приобщения в
мировому песенному наследию. Нервы не к черту. Изрядно все надоело.
Заставили
нас купить значки полка, дивизии и кокарду парашютиста. Расплачиваемся из своих
скудных сбережений. Во время базового курса мы все еще принадлежали к 4. полку,
как и у всех легионеров у нас на берете была граната с семью языками пламени в
круге. Внутри кокарды, в маленьком кружке цифра полка.
Но наши береты будет
украшать кокарда патрона всех парас - Святого Мишеля: крылатая рука с мечом. Во
всей французской армии такую эмблему носят только парашютисты. Правда у
регулярной армии берет парашютистов красный а на флоте синий.
По поводу
Мишеля приятели подшучивают:
- Слышь, замолви словечко у своего тезки,
Мишаня!
Во Франции у всех подразделений к повседневной форме носят берет. То
есть в этой стране это не привилегия элитных подразделений. У каждого рода войск
свой цвет. Стрелки - черный, морская пехота - темно синий, ВВС -
голубой.
Ждем нашего нового сержанта, как мессию. Хотим как можно быстрее
начать курс. Хочется как можно быстрее попасть в свои роты, и избавится от
польского капрала-кретина.
После обеда все, на отдельном листке бумаги должны
написать Код чести легионера. Его семь пунктов мы уже способны выдать даже если
нас разбудить по середине ночи. В Кастеле его в нас буквально вбили. Однако всем
нам надо записать все семь пунктов по- французски, идеальным, декоративным
почерком. Одно дело что-то рассказать по- французски, совсем другое все это
записать. Те, кто когда-то учили французский меня поймут. К довольно сложной
орфографии относится и весьма своеобразное произношение написанного. Слышим
одно, пишем другое, подразумеваем третье...
По началу не могу понять, на кой
хрен нам упражняться во французском правописании и калиграфии (некоторые уже
третий раз переписывают этот "диктант"). Луч света в темном царстве моей башки
разогнал туман моих отупевших мыслей лишь после того, как я перевернул лист.
Здесь надо было написать имя и адрес того человека, которого стоит
информировать, если со мной вдруг что-то случится. Родственники или близкие
погибшего легионера получают такие своеобразные "завещания". Затаив злобу пишу
адрес тольяттинского военкомата...
Тут с дикими криками в зал врывается наш
любимый капрал. Это он из туалета в таком настроении. Из за неисправности бачка,
и из за постоянной спешки и беготни кто-то из наших не смог смыть за собой. По
этой причине получаем дозу душевных излияний этого примитивного венца природы.
Дитё Галактики, блин... Отжимаемся до потери пульса. Т.к. виновник даже после
пятого предупреждения не желает объявиться, бежим в строю два круга, в быстром
темпе. Это очень неприятное упражнение, энергия уходит из ног, теряем силы,
сбивается дыхание.
Один парень, словак, спотыкается и падает. Не
останавливаясь бежим через него и дальше. За нарушение строя ему бежать еще один
круг. Опять задается вопрос по поводу засранца. Наконец кто-то выходит из строя.
О добровольце знаем точно, что это не он. Облегченно вздыхаем, хотя добровольца
я понять не могу. Я бы никогда не взял чужую вину на себя, особенно, если
уверен, что этот "скандал" сделан специально. В конечном итоге нас оставляют в
покое, но он получает незаслуженное наказание. Начинает граблями перебирать
камушки вокруг плаца.
Здесь, на Кальви, тот же распорядок дня, как и во всем
легионе. Три раза в день уборка помещений, кроме того, утром и днем собираем
бычки и мусор вокруг зданий. Уборка начинается с приказа "уборка территории!"
слышимого по всему гарнизону.
Эта работа - в части - вполне сносна, т.к. в
нашей группе почти все одного "призыва". Следовательно, и груз работы
распределен равномерно, т.к. все работают. Позже, когда попаду в маршевую роту,
уверен, что ситуевина резко изменится.
Когда после курса молодого бойца из
Кастеля прибивает "свежее мясо" по началу все должны пройти базовый курс
десантной подготовки. Это и называется промоционом.
Через курс должны пройти
и те, кто прибыл из других полков, влючая капралов и капрал-шефов. а и тем
легионерам, кто ранее служил здесь, но на два года покинули его в одном из
миссионов на заокеанских территориях.. Люди, входящие в последнюю категорию уже
почти отслужили свои первые контрактные 5 лет, однако вынуждены подписать еще 5,
чтобы продолжить службу в прежнем полку. Легион неохотно расстается со своими
солдатами...
Каждый курс имеет свой номер. Каждые две-три недели стартует
новый курс, но иногда время на ПДП(парашютно-десантная подготовка)может весьма и
весьма растянутся. Все зависит от того, когда прибывает молодое пополнение.
Постоянное пополнение просто необходимо. Тому масса причин, о которых
позже.
Срок курса, в лучшем случае, две недели, но может растянуться и на
более. Самая распространенная из причин - нет возможности осуществить
практическую прыжковую подготовку. Кроме того, прыжки могут задержать из за
погоды, или из за элементарной нехватки авиации.
Во время Бури в Пустыне
курсанты четыре месяца дожидались возможности отпрыгать и получить наконец-то
распределение. Тогда вся военно-транспортная авиация Франции была занята
переброской войск, снабжением и разного рода перевозками в зоне боевых
действий.
Есть и другие причины, по которым новобранцы вынуждены ждать. Даже
если удалось закончить курс, и тебя посвятили в парас, еще не значит, что ты
тепереча идешь в свою родную роту. Особенно, если твоя рота находится вне
гарнизона. Пока дожидаешься ее возвращения тебя используют в качестве бесплатной
рабочей силы на объектах "народного хозяйства" при базе.
Это тоже может
занять некоторое время. Когда несколько рот было в Боснии, новоприбывшие
промоции несколько месяцев дожидались прибытия своих рот. А чтоб не скучать -
работа, уборка, работа в столовой и обслуживание господ офицеров в их столовой
(который между собой иначе как "хлев", мы не называли. Об этом позже.)
Перед
прыжками проходим теорию и курс наземной подготовки. После этого нужно
осуществить минимум 5 прыжков. Только после этого можно называть себя
легионером-парашютистом, и только после этого можно носить кокарду и красный
шнур к аксельбанту.
Красный шнур обозначает цвет награды Боевого Креста,
который в качестве коллективной награды получают подразделения французской армии
за 5 боевых операций. Наш полк этот шнур уже в начале 70-ых получил, и с тех пор
почти ежегодно воюет в одной из горячих точек планеты.
После курса наше
стадо будет распределено по подразделениям. Это могут быть 1.2.3. и 4. маршевые
("боевые") роты, Рота Разведки и Огневой поддержки. Последняя в дальнейшем в
тексте - СЕА.
У тех, кто прибывает из других полков есть все шансы попасть в
Командно-Служебную Роту (ССS), или в 5.роту (рота Обслуживания). Сюда можно
загреметь и из маршевых рот, но только после двух лет службы.
Это довольно
милое и тихое местечко. В маршевых ротах обстановка повеселее: из за
искусственно поддерживаемых стрессовых ситуаций и постоянных психических
нагрузок уровень адреналина в крови и злости в глазах гораздо выше, чем во всем
Легионе, короче говоря - мозги *бут не по детски.
Наконец-то прибыл наш
сержант-бельгиец. Он уже 14 лет служит, из них несколько лет в CRAP-е.
Это
взвод при нашем полку, специализирующийся на спец.операциях оперативного и
стратегического плана. В составе этого взвода он участвовал в боях при Буре в
Пустыне. После аварии с парашютом был вынужден покинуть это подразделение. Два
года отслужил в Dжибути, участвовал в боевых действиях в Сомали, Судане, Чаде.
Потом выполнял спец. операция в Руанде. Солдат опытный, профи до мозга костей -
это сразу видно по его глазам и движениям. Все необходимые знания, как
говорится, "у него в мизинце". Кроме того, профессиональный спортсмен: среди
всего прочего зимой, в соло (без напарника!) покорил Килиманджаро в Африке.
Спокоен, как дохлый слон, не многословный мужик, с хорошим чувством юмора и на
удивление открытый, но пионерского расстояния по отношению ко всем
придерживается неукоснительно. Преподает спокойно, грамотно, профессионально. Не
чуждается заговорить с новобранцами на своих языках. Один раз он должен был
выйти, и его замещал кретин-поляк. Тот орал, бил по башке "непонятливых"
легионеров, которые были не способны понять его "профессиональное" преподавание
мат. части. Когда вошел сержант устроил ему такой разгон, что мама-не горюй.
Абсолютно справедливо объяснил уроду, что в теории ПДП спешки быть не должно, и
что каждая ошибка и непонятые вещи могут привести к неоправданным жертвам, вроде
мужик неплохой.
Хотя позже и о нем слышу несколько нелицеприятных историй: в
Руанде, после какой-то ссоры, избил до полусмерти одного легионера-датчанина.
Хотя и ему удалось потерять несколько зубов, когда в спец. команде начал
критиковать своего коллегу, сержанта-венгра.
Надо отдать должное - бегать он
умеет и может. Скорее всего, и в CRAP он попал лишь благодаря прекрасной
физической форме, ведь одно из требований - чтобы попасть в то подразделение -
почти нечеловеческая выносливость. В настоящий момент он числится при 1. роте,
ведь спец. операции им ближе всего по профилю и определению.
Инструктором по
ПДП можно стать лишь при наличие специальной аттестации. Что для легиона
непривычно - на такую должность скрупулезно выбирают людей, с повышенным
чувством ответственности и богатым опытом. Кого угодно на такую должность не
поставят.
Многие из инструкторов на гражданке, или в свободное от работы
время продолжают заниматься парашютным спортом. На это есть возможность и в
самом полку - имеется свой, прекрасно оборудованный спортивный клуб. Основная
масса инструкторов, кроме того - бывшие коммандос, что тоже не
случайно.
Инструктор носит форму, отличную от нашей. На бельгийце комбинезон.
Маленький погон и знаки различия тоже на непривычном месте и непривычной формы.
Вместо трех полос срежант-шефа на нем три Л образные лычки.
Эти комбезы носят
только инструктора и коммандос. Эту форму приняли на вооружение специально для
тех, кто совершают прыжки с большой высоты с самостоятельным раскрытием парашюта
на малых высотах (т.н. HALO). Обращение к нему тоже необычно. Мы его должны
называть не по званию, а монитором, т.е. инструктор, управляющий. С легкой руки
одного из моих коллег-новобранцев мы ему с ходу даем погоняло
"широкоэкранный".
В первую же субботу идем бегать, но пока бод присмотром
поляка-гения. Первый раз знакомимся с беговой трассой, которая огибает прыжковую
зону. Трасса эта, примерно 4 километра, напоминает скорее сельскую дорогу.
Большая ее часть покрыта камнями с кулак величиной. В общем - идеальное, удобное
место для бега, как собственно и все дороги на Корсике. На протяжении всей
трассы есть несколько подъемов. Не слишком крутых, но прочувствовать их можно.
Чуть ли не задыхаемся, хоть и пробежали всего-то круг. Правда, к слову сказать,
бежали в быстром темпе. Кругом тоже сложновато назвать сию трассу - на всем ее
протяжении до фига всяких дурацких поворотов.
На следующий день на пробежку
нас уже ведет бельгиец. Выбегаем из гарнизона, и начинаем ковылять вверх, в
гору. Разница в высоте всего 60-80 метров. Пока. Так потихоньку ковыляя,
поднимаемся все выше и выше неожиданно перед нами открывается панорама города и
залив.
Картина прекрасная, но подъем потихоньку дает о себе знать, перед
глазами появляются первые, оптимистические красные круги.
Пытаюсь крутить
башкой по сторонам, но постоянно надо смотреть под ноги, чтоб не упасть и не
разбить морду. Пробегаем рядом с садами, на окраине города. Везде лимоны и
апельсиновые деревья. Мама моя! И это в январе месяце!!!.
После получасового
бега добегаем до пляжа. Начинается игра на нервах: стараемся занять место среди
бегущих на узкой кромке мокрого песка, между волнами моря и сыпучими
дюнами.
в достаточно глубоком песке почти невозможно бежать. Создается
впечатление, что бежишь на месте. У кромки воды мокрый песок достаточно твердый,
но можно угодить и в набежавшую волну. Почти никому не удалось избежать этот
кросс без мокрых кроссовок. Бег на берегу моря в американских фильмах выглядит
романтично, загадочно и красиво (она бежит к нему, он бежит к ней... шлейф
развевается). В реале обливаемся потом, глотаем песок, задыхаемся, выворачиваем
лодыжки, матюгаемся и скалимся друг на друга как цепные псы. После этого
продолжаем бег по камням россыпью. Затем делаем короткие, быстрые шпуры, огибая
песчаные дюны. Легкие выворачивает на изнанку, мышцы болят, конечности
дрожат.
Через час бега возвращаемся обратно на базу, рады, что вообще живы,
пока мы бежали, сержант-бельгиец все время комментировал события. Пасть свою он
закрыть не желал, а всего лишь проводил экскурсию, по ходу рассказывая юморные
истории и все удивлялся, почему это нам не смешно? После бега идут разгрузочные
упражнения на суставы, своеобразная растяжка и динамические упражнения для мышц
ног. После этого идем под душ.
После обеда получаем свои парадки из
химчистки. Занимаемся декоративным глажением - утюгом делаем полосочки на
рубашке: три полосы от погона к карманам, по две полосы на рукава, поперечную
полосу на спину и от ее центра три параллельные полосы вниз. Все это с
соблюдением строгих размеров. Узнать бы кто это придумал - убил бы! После этого
- естественно на уже выглаженную, чистенькую форму - пришиваем шевроны нашей
дивизии. Эта декоративная швейня тоже доводит нас до состояния легкого
сумасшествия. Вышитый знак оборудован маленькими петельками, для которых мы шьем
небольшие ушки-зацепы.
После этого идем в музей полка. Эта экскурсия
действительно была очень полезной, познавательной и интересной.
История полка
ведет свое начало с формирования ее в 1948 году. Тогда в рамках Легиона был
сформирован 2. десантный батальон (2.ВЕР), предтеча нашего полка. Воевал в
Индокитае, на протяжении всей вьетнамской войны. После трагедии под Диен Биен
Пху (Долина Кувшинов) следующий зал посвящен войне в Алжире. В войне с джебеле
легион, как и в Индокитае, потерял очень много убитых и раненных. Именно эти две
войны принесли известность парас-легионерам.
После того, как Алжир получил
независимость, был организован путч, в организации которого участвовал и 2. полк
(как и весь Легион), но в последний момент восстание поднял лишь 1. полк
парашютистов Иностранного Легиона. Именно за это 1. полк был расформирован по
приказу Де Голя, после подавления мятежа.
После этого почти все полки ЛЕ из
Африки перебрались на европейский континент. В 1967-ом 2. полк перебрался на
Корсику.
В 1969-ом следующим местом боев стал Чад. Чтобы помочь правительству
этой страны в подавлении восстания сюда направили подразделения ЛЕ. Повстанцев,
действовавших с территории Ливии вскоре разбили.
Следующая акция - 1978,
Колвези. Это небольшой шахтерский городок в Заире, но эта операция вписана
золотыми буквами, как и в историю полка, так и во всемирную историю спец.
операций.
В данном городе началась страшная резня, и по тревоге был поднят
2.полк. Через 12 часов все были готовы к вторжению, однако еще трое суток
политики все прели над своими дебатами и решали, что делать? Если бы тогда
политики были бы по решительнее - удалось бы избежать массы бесполезных жертв.
Ну, дак - политики нигде в мире особой способностью думать логично не
отличаются. Как говорил в свое время Эрвин Роммель: "Если бы политикой управляли
ветераны - войн бы больше никогда не было".
Наконец министр обороны Франции
на свой страх и риск дал приказ о вторжении. Парашютисты 2.полка прыгали в
боевых условиях. После приземления сразу начали наводить порядок - без пощады
уничтожая любое сопротивление. Судя по фотографиям и документам музея, черные
повстанцы в лице легионеров встретили самое ужасное, что они могли себе
представить, и дерьмеца хлебнули на всю катушку. Но до прибытия легионеров -
из-за пустобредства политиков - чернозадые повстанцы уничтожили около 700
человек: в основной своей массе европейцев, включая женщин и детей.
Во время
операции все парас работали в полную силу. Абсолютно заслуженно получили тогда
всемирное признан
Обсуди статью на форуме
